Кому в раю жить хорошо... - Страница 136

136

— Хорошо-то как! — простонал в умилении Борзеевич, вдыхая воздух полной грудью.

Черный дым из трубы еще валил. Изба чадила, как Освенцим, изживая народного героя, заполнявшего пробелы в познании луком и морем. Ну, не всем, кому-то Лукоморьем…

— Хорошо, не спорю, но Мане тут не место! — ответил Дьявол, стараясь в ее сторону не смотреть.

Опять кольнуло в сердце. Манька не показала виду, когда горячая волна ударила в голову. Дьявол думал, как Баюн, будь он трижды неладен. Дружба дружбой, а имущество врозь. У Дьявола земля, у людей земля, а для нее не было на свете места! И тут же вспомнила, как вампиры проклинали Дьявола, зазывая к себе. Рассказать, не рассказать? Она испытующе взглянула на Дьявола. Пока не уперлась в свой сон, не помыслила бы, что и он может ее бросить. Слышит ли? Он не мог не слышать, на всех частотах радио разбирал. Тяжело вздохнула. Вряд ли Дьявол купился бы чьими-то призывами, но поиздеваться мог. Хотела что-то сказать в оправдание, но промолчала. От ее объяснений люди только хуже становились, видели и то, что не им предназначалось. Хорошо хоть про Борзеевича вампиры не додумались, его имя ни разу не прозвучало — она с надеждой посмотрела на старика, внимательно изучая его реакцию.

Не заступился…

Манька покраснела. И то верно, какая разница, если рано или поздно придется оставить и избы, и землю. Отдохнула, отоспалась, отъелась, и дышалось легко — теперь у нее было столько сил, что могла идти и идти. До Благодетельницы она не дошла, застряв на полдороге. К хорошему быстро привыкаешь. Надо еще раз в камень прямолинейный посмотреть на завитки свои…

К избам Манька прикипела всеми своими чувствами, но здесь лес заканчивался, дальше дорога шла в обход гор по обитаемым местам. Она бы еще как-нибудь проскользнула — от человека, не от оборотней, от них по снегу недалеко убежишь, — но избы нельзя не заметить. И тут уж не только от оборотней, от людей придется бегать. Грустно…

Только вот куда?!

Не известно, как и куда прятали вампиры свои жилища, отчего не выказывали свое присутствие. Так всегда было. Еще никому не удавалось обнаружить их, кроме тех, кого сами вводили в свои дома — но такие молчали, им сплетничать о себе было ни к чему. У всех беда, а у него по прежнему тишь да благодать, прошел год, другой — и вот уже Мудрый Благодетель учит народ жить. Вроде живет человек, и не знаешь, кто он, с виду тихонький, ласковый, добрый, для людей, открыт, но стоит подать руку, как полруки оттяпал — и не подкопаешься! И нет ему наказания. И дела все встали. А раз с виду добр и помочь рад, снова идешь на поклон. А он тебе уже не одну, а две руки оттяпал! И опять не подкопаешься. А если попеняешь, тут же навалились на тебя все беды.

Понятно, почему — но на воротах у него не написано, что вампир…

Во дворец вампиров, в котором стоял гроб души и той вампирши, которая на душу позарилась, идти уже расхотелось. Но за искореженную жизнь, за изгаженную землю поквитаться стоило. Впереди лежало чуть меньше двух третей царства-государства. И огромное пространство, в котором не было и намека на место постоянного проживания Царствующих Особ. Поговаривали в столице. Но слово «столица» Маньке ни о чем не говорило, а по железу ее в любом месте опознают. Еще драконы… Во сне она чувствовала, что не сладит именно с ними. Драконы были чем-то большим, чем просто зверь, который умеет летать.

— Вечерними сумерками двинемся! — тихо прошептал Дьявол, стараясь не нарушать тишину и покой лесной опушки. И у ветра иногда отрастали уши. — Ты как, с нами, Борзеевич?

— Не могу прикинуть в уме, сколько лет моей седине. Пока вампирами меня испугать не удавалось. Меня больше мышами, когда я сплю… Может, еще разок попробуешь? — усмехнулся Борзеевич, с прищуром вглядываясь в даль. — Я ведь, как Бог положит, из огня да в полымя, да под землю и на небо, и опять отрастаю, как в тебя, Отче, уперлись. Чисто Божья Коровка!

— Ты и есть коровы моей молоко! — Дьявол похлопал Борзеевича по плечу с одобрением, неожиданно обняв старика и крепко прижимая к себе.

— Лобызаться не будем! — прокряхтел смущенный Борзеевич, вставая рядом с Дьяволом, бок в бок.

Манька вздохнула с невероятным облегчением, сообразив, что Дьявол не совсем имел в виду ее, когда сказал, что ей тут не место. Она пойдет не одна! Мало того, теперь рядом будет еще Борзеевич, который стал ей и как друг, и как старший брат, и как родитель. Борзеевич имел о многом представление, а горошины его, что стрелы. Как они работали на вампирах, она пока не видела, но, несомненно, с ними на белом свете жилось веселее, особливо промеж врагов. Оборотни валились с его горошин десять к одному. Она уже могла предугадывать их действие и успевала в момент озарений между ними проскочить. На сердце отлегло, сразу стало легко, как будто только что из живой воды вышла. И сразу пришли мысли о дальнейшем путешествии. Она влюблено посмотрела на Дьявола, понимая, что не разглядела в нем что-то такое, отчего навернулась благодарная слеза. Он не бросает ее, он пойдет с нею и с Борзеевичем…

— Избы придется оставить, слишком заметные, — деловито предложил Дьявол, не заметив Манькин елейный взгляд, или пропустив его мимо глаз. — Мы с ними как смотровой с колотушкой. И землю кому-то надо охранять. Заберем с собой избы, земля открытой останется. Неугасимое дерево по избам о пришельцах судит, а избы по дереву.

— Я думала об этом, — согласилась Манька.

— Да уж, опознать нас с избами труда не составит! А как ты решил, в гору или в обход? — Борзеевич пытливо посмотрел на горы впереди, покрытые снежными шапками.

136