Кому в раю жить хорошо... - Страница 50

Еще краше выглядела земля. Налитые спелостью виноградные лозы и яблоки, груши, персики и мясистые плоды разной формы и окраски, названия которых по большей части не знала, свисали к самой ее голове. Огромные яркие цветы всех сортов и оттенков украшали зеленый ковер, от темно-зеленого до салатового с желтизной, как небо. Птицы, красоты необыкновенной, с радужным ярким оперением, перелетали с ветки на ветку и веером раскрывали хвосты, нахохливали грудки. Из расщелин текли источники, и рыбы билась друг в дружку, лениво раскрывая пасть, когда жирная муха летела в рот.

И даже черт…

Он с веселым беззаботным видом прыгал по поляне и нюхал цветочки, что-то жевал, срывая с ветвей то один, то другой плод, надкусывал и вбрасывал, оставляя недоеденным. Сочные брызги летели каждый раз, как его зубы впивались в мякоть.

У Маньки заурчало в животе, она не ела с тех самых пор, как она, Дьявол и Борзеевич обсуждали в последний раз предстоящее путешествие. Времени прошло немало. Она позавидовала черту, который и плененный, и свободный всегда умел устроиться, и пожалела, что рот у нее не там, где внутреннее око. Сразу пришли на ум мужественные люди, которых казнили, приковывая и выставляя перед ними много еды. Про такие муки в Аду и герои тоже рассказывали — а вампиры прилежно учились устраивать Ад там, где жили.

Если у Бога есть, значит, и у них, у Богов должен быть такой же!

Нормальным зрением она видела только камень, камень и камень, с немногими отличиями по цветовой гамме. И разверзнувшиеся расщелины, из которых поднимался дым и копоть. Адом Дьявол не загружался. Похоже, исчерпав все силы на место, в котором наслаждался жизнью черт, он устроил его по образу и подобию Бездны. Ну, или что-то в этом роде… Местные достопримечательности не радовали разнообразием, круиз по Аду не предвещал богатых воспоминаний.

«Бессовестный лгун! — искренне возмутилась Манька, — Что за Ад такой, если даже простудившихся нет?!»

Время от времени она присматривала за чертом, заметив, что он следует за ней примерно на одинаковом расстоянии. Он вприпрыжку следовал за ней по другую сторону реальности, иногда высовываясь на эту. Ненадолго. Если бы Манька не следила за ним затылочным зрением постоянно, она едва ли успела бы поймать его взглядом.

«Мог бы подсказать, в какой стороне поселяет Дьявол грешников!» — обиделась Манька, заметив, что он нанизывает на прут грибы и ножки какого-то животного, похожего одновременно на лягушку, краба и саранчу.

Черт начинал ловить животное, оно падало замертво, и толстые мясистые ножки откатывались в сторону, как хвост у ящерицы, потом вскакивало и трусило дальше на двух ногах. Наверное так животина останавливала своего врага, давая время и ему перекусить, и себе скрыться. Прут с добычей черт выставлял на эту сторону, поджаривая на огне. В воздухе к смраду, к которому она привыкла и перестала замечать, прибавился ароматный аппетитный запах. Манька подавилась слюной, отчего обида на черта стала еще сильнее.

«Мог бы и угостить! Ну, разве так поступают?» — думала она, выбирая места подальше от черта. И вспомнила, что именно так люди и поступали.

«Молиться не буду!» — решила она, заставив себя не смотреть.

Но глаза то и дело разворачивались в сторону аппетитных прутиков с нанизанным на них уловом.

В Аду было не людно, и пустыня без единого признака растительности расстилалась от горизонта до горизонта, земля дрожала под ногами, сотрясая основы Бытия. Манька перелазила через каменные джунгли, стараясь обходить признаки Армагеддона стороной. Дорогами не пахло. Ничего удивительного: Дьявол всегда умел находить самые непроходимые места — в Аду, очевидно, переиначивать себя не стал, весь Ад сделав непроходимым. «Замертво паду, никто не заметит!» — мысленно ворчала она. Сколотые камни под ногами кололи подошвы, и там, где она ступала, оставались пятна крови. В некоторых местах в ямах поднялась из земли кипящая лава. Манька подняла один камень, не такой черный, как вначале, и попробовала определить на зуб его происхождение. Земля оказалась тверже гранита: во рту остались осколки двух передних зубов.

Наконец, Манька не выдержала.

— Ты один тут? Других в Аду нет? — вежливо поинтересовалась она у черта, приблизившись к нему.

Черт замер, оглянулся по сторонам, и, убедившись, что обращались именно к нему, на секунду другую выглянул на ее сторону.

— Нет, не один. Много всякого народца. Но им вряд ли будет интересно точить с тобой лясы… — ответил он, продолжая оставаться на другой стороне.

Манька промолчала. Если так, то она обиделась еще больше. В кои-то веки к ним залетел живой человек, а они встретить по-человечески не могут! Но черт мог и соврать.

— А ты почем знаешь? — мягким голосом спросила она, стараясь не настроить черта против себя. — Что же они меня, не видят?

— Чтобы тебя увидели, ты должна хоть какое-то место в пространстве занимать. А тебя нет! — он смутился. — Вернее есть, но если кому привидишься, он крестить тебя начнет! — приятным голосом сообщил черт, не особенно заинтересовавшись ею.

Он снимал с прута мясные кусочки на большой лист, и, орудуя кривыми палочками, уплетал их за обе щеки, закусывая пряной травой. Он опустошил лист, поднялся, подошел к ней, пощупал крылья и отошел разочарованный, прихватив с собой еще одну порцию жаренных миниокорочков. Следующую порцию черт уплетал не так аппетитно, посматривая в ее сторону. Манька тяжело вздохнула: сытый голодного не уразумеет.

Она присела рядом, дожидаясь, когда черт закончит трапезу.