Кому в раю жить хорошо... - Страница 88

— Что же, сексом теперь не заниматься? — не согласилась Манька. — Ведь приятно…

— А вампиру убивать приятно… Позволить червяку кормить себя с руки чьей-то похотью — разве не мерзость?! Человек убивает душу, когда накладывает грех на грех. Грех совокупления с таким червем называется прелюбодеянием.

Представь, что я обласкал человека с таким червем… Займусь ли когда любовью, не знаю, но истинно два Благодетеля встанут превыше вселенной. Они войдут в меня и размножаться, и станут пространственной плотью. И все, и нет вселенной, есть я, парящий над Бездной, которая не замедлила обнаружить мой грех.

Человек не закрыт для любви и секса, но без червя. Тогда он смотрит на человека, а не на части тела. Люди знакомятся, узнают друг друга, понимают, что не враг — и строят взаимоотношения. Принять пришельца, не преступление. Если пришелец не наступил на человека, он не войдет в землю, как образина, которая ведет за собой чужих Богов и делает ее пустыней. Иначе, по Закону положено убить и его, и всех его детей.

Вот ты, открыла Благодетельницу и судила ее. Будь она человеком, и так вошла в землю — после Суда не умерла бы, но для земли умрет. Душа твоя не перестанет ее любить, как родителей, как детей, как друга, с которыми делит и радость, и горе. Но будет любить за дело, понимая, что на человека можно положиться. Это больше, чем просто желание совокупится — это родство души и пришельца. Нельзя иметь половых отношений с родственником, который мог бы стать червем — мать, отец, свекор и теща. Каково будет душе, когда Благодетелем станет тот, кто дорог ей?! Она умрет в тот же день.

— Ну а если я встретила душу, что же, пройти мимо и не попытаться отбить? — прищурилась Манька.

— Поэтому вампиры так прославляют себя, чтобы нельзя было отбить, и убивают, чтобы не соблазнилась душа душою.

— Ну правильно! Жили-были, дом построили, детей народили, а тут раз, и разлучница подкатила…

— Так у тебя одна разлучница, которая, может, и не захочет разлучать. И будет не разлучницей, а сестрой. Если душа душу уважает, то и люди к человеку тянутся. Она тоже все это время как-то и с кем-то жила. Душа — подножие ног и небо над головой. Имени ее нет у человека, пока вампир по земле не прошел. Миллиарды людей чьи-то души, но немногие находят половину, которая с первого слова понимает человека. А по-другому, любая может стать разлучницей, на которую червяк глаз положил. Червяки не стареют и не меняются со временем. Нашли друг друга по червяку, а прошло лет пять, смотрят и ужасаются — где глаза были?! Скандалы, ругань, деление имущества, импотенция… Последнее не без твоего участия. Не бегаешь, значит, вывернула червя…

— И что? Ну, вывернула, а где огонь благодати? У вампира!

— Плетка и пряник на одном конце, а мудрость и люди на другом. Открытый червь — безголосый червь. Если дело дошло до плетки — пряник съеден. Пожелай им удачи и крепкого здоровья, им это сильно понадобиться, чтобы, оставаясь червяком, обнимать друг друга. Маленькое, но засилье! — успокоил Дьявол.

Манька вздохнула с невероятным облегчением — и тут она испоганила вампирам существование. Как-то не до вожделения было. Чем-то да отличалась она от огненной статуи…

Много, много Дьявол приготовил человеку сюрпризов на Судный день.

Человек встретил свою половину и обломался. Но это не повод, чтобы дойти до такого плачевного состояния. Садо-мазо раскроила ему череп, вынула мозги, решительным образом лишила наследства и успокоилась лишь когда он, припугнув милую своей смертью, повесился на суку, до которого смог дотянуться. И, поистине искалечив свою жизнь, не раскаялся даже после смерти. Обрадовался, когда узнал, что место в Небытии уготовлено им обоим. Ждал бедняга. И, правильно, наверное, считал, что когда они вдвоем куда-то отправятся рука об руку, счастье, наконец, наступит…

Перед тем, как выдернуть мученика из земли, Дьявол не особо расстраивал землю, не вдаваясь в подробности описания Бездны и своих ожиданий, относительно нового поступления земельных и пространственных угодий. Сознание как таковое в земле отсутствовало, или уже ушло в Небытие, но не полностью. Осколки еще покоились где-то там, но не так, как при жизни. А ведь держал в руках вампирское яйцо, которое мог раздавить прямо сейчас…

Странно, но в ощущениях, которые ей довелось испытать, когда дотронулась до земли проклятого, присутствовало желание отомстить, но не Благодетельнице, а Благодетелю, который перешел ему дорогу. Знакомое чувство. И лишенное смысла. В который раз Манька убедилась, что Благодетельница — побочный продукт жизнедеятельности души-вампира. Того самого, который был Небом и землей.

«Сволочь, повесила бы его снова!» — разозлилась Манька, внезапно сообразив, что если бы этот идиот сумел (или попытался!) противопоставить себя вампиру, возможно горстка ее собственного пепла осталась бы при своих интересах. А теперь приходилось брать на себя обоих Благодетелей.

— Только любовь, только любовь… — она грустно покачала головой, обращаясь к Дьяволу.

Огненная статуя вдруг вздрогнула и загнала свою боль еще глубже в сердце, которого у нее как будто не было. Не должно было быть. «В землю, — догадалась она, внимательно наблюдая за мертвецом, — он вгоняет свою боль в землю!» Царствующая Помазанница была обречена на успех — мертвец надежно защищал ее. Обожествлял при жизни — не одумался после смерти. Это ж сколько нужно пролить кровавых слез, чтобы проснутся и обнаружить истинную башку этой твари?!

— Он не может, — ответил Дьявол. — Он мертв. Лишь страшные знаки на его сознании благовествуют ему о тех, кто пил его кровь и внушал благодать надежды. Ты правильно заметила, он все еще защищает ее, в его земле лишь начертание любви. Но подумай, как?!